1.Пробуждение

Боль пронзила мое тело и правая рука безжизненно повисла. Я вбежала
в комнату и, плача, кинулась к красивой женщине, рядом с которой
чувствовала себя в безопасности. Она всегда говорила "мама", показывая
на себя, поэтому мы звали ее мамой. Взглянув на мою руку, она
воскликнула: "Роберт! Быстрей сюда!" -- и в комнату вошел человек с
лицом цвета слоновой кости, черными как смоль волосами и блестящими
черными глазами, весь излучающий силу. Я смутно знала, что он жил с
нами и как-то принадлежал к нам. Он немедленно послал за доктором, но
меня разочаровало и испугало, что взрослые не могут сами успокоить мою
боль и вернуть руку в прежнее правильное положение.

Доктор посадил меня на стол, вызвав новую волну мучительной боли, 
от которой я закричала, засмеялся и сказал: "О, как эта маленькая
девочка безобразна, когда она плачет!" Я была ошеломлена. Как
можно знать, что я некрасива, когда плачу? До сих пор я всегда думала, 
что можно видеть все вокруг меня -- взрослых, канарейку, игрушки,
даже мои руки, но что я сама остаюсь невидимой.

Доктор вправил вывихнутую руку и сказал, что я скоро забуду этот
случай. Но он ошибся: я никогда не забыла своего первого пробуждения
из несознательного состояния. С тех пор мое сознание, моя память
постоянно бодрствовали, и я наблюдала все вокруг себя с неизменной
сосредоточенностью.Я поняла, что живу в доме, где хозяин -- высокий
темноволосый мужчина, сила которого распространяется на нас всех и еще
на много тысяч людей. Мать называла его "Роберт", мы должны были звать
"отец", и всякий, кто попадал в сферу его влияния, получал помощь и
защиту. Он был для меня исключительной личностью, тем же, что "Великий
Учитель", который выше всех и волю которого все должны исполнять. Его
слово -- закон, и он, конечно, безупречен, иначе он не был бы "Великим
Учителем". Но в те дни я мало интересовалась отцом. Только когда мы
выходили на прогулку и он брал меня за руку, переводя через улицу, я
чувствовала, что его рука излучает огромную силу. Просто он давал мне
прочное ощущение безопасности. Мать излучала любовь и тепло, при ней я
никогда не чувствовала себя одинокой или покинутой. Я знала, что могу
положиться на нее и полностью доверяла ей.

Времена года сменяли друг друга, после зимы всегда приходило лето, 
которое мы проводили в деревне, и я могла бы чувствовать себя вполне 
счастливой, если бы не неприятности, причиняемые мне время от времени 
стрижкой ногтей. Я уже заранее боялась этого дня: кожа под ногтями 
была у меня такой чувствительной, что когда мать обрезала ногти, любое 
соприкосновение кожи с чем-либо, даже с воздухом, причиняло мне ужасные 
страдания. Каждый раз после этого я плача бегала по комнате, растопырив 
пальцы и стараясь ни к чему не прикоснуться. Это даже была не боль, 
а какое-то невыносимое чувство. Врач объяснил матери, что у меня
сверхчувствительные нервы и что надо делать после этого теплые
ванночки. Ванночки в какой-то мере помогли, но прошло много лет, пока
кожа моя окрепла и я перестала испытывать это невыносимое ощущение при
стрижке ногтей.